Главная / Ветераны / Воспоминания

Воспоминания

Ведерникова Маргарита Ивановна - ветеран педагогического труда. Шел 1952 год. Я, Упорова Рита, была направлена комсомолом и Ильинским отделом культуры на работу заведующей в Пролетарский клуб. Это было повышение, т.к. в начале 50-х гг. я работала в Данихинской избе-читальне избачем. В селе Кривец клуб расположен в бывшей церкви, здание деревянное, внутри деревянные скамейки, сцена освещается 10 керосиновыми лампами, музыкальные инструменты – гармонь-двухрядка, балалайка. Но клуб пустым не был. После войны жизнь потихоньку налаживается, возвращаются после многолетней службы ребята из армии, остаются работать в селе, в колхозе "Путь к коммуне". Днем парни и девчата на работе, а вечерами под гармонь загорается клубный огонек, и допоздна идут пляски "ланце" и "кадрелка", танцы вальс и фокстрот, пели задорные частушки на местные темы. Самое главное для села, которое оживало в трудное время – это свадьбы. По соседству, на правом берегу реки Обвы, начал строится лесной поселок, который именовался Обвинским строительным участком Молотовского строительного монтажного управления. Строители жили в избах села Кривец. Познакомилась и я с бравым голубоглазым сержантом в летной фуражке с голубым околышем, которого звали Алешей. 1 декабря 1952 г. я вышла за него замуж и стала Ведерниковой Маргаритой Ивановной. Создали мы неплохую семью и прожили 50 лет вместе до 2002 г.

Подготовка древесины, 1970-е гг. Формировка древесины в виде сетки, 1952 г.

Супруг работал в Камской ЛМС, облагораживал луга около реки Обвы, готовил "ложе" для многоводной Обвы. Камская ГЭС уже подняла воду, затопляя прибрежные луга и поля. Шло время, Обвинский стройучасток стал Ильинским сплавным участком Обвинского рейда, впоследствии получил звучное название – поселок Октябрьский. Это был ведущий участок Обвинского рейда. В излучине реки Обвы строилась генеральная запань, принимающая лес, сплавляемый по реке Обве из Сивинского и Ильинского леспромхозов, находящихся в верховьях реки Обвы. Сотни тысяч кубометров древесины перерабатывали сплавщики Октябрьского участка во время молевого сплава. В три смены работала сортировочно-сплоточная сетка, построенная под поселком. 180 человек в одну смену трудились на сетке, рабочих привозили из села Слудки на катерах, а из близлежащих деревень люди переправлялись на лодках и пешком.

1-й водный трамвай на рейде, 1960-е гг. Катер для перевозки рабочих, 1960-е гг.

В поселке строилось жилье, начало было положено тремя бараками, пилорамой, механическими мастерскими, а потом появились двухквартирные дома. Вдоль прямых улиц строились: столовая, магазин, школа, детские ясли, детский сад, больница на 20 койкомест, клуб и контора. В 70-х гг. была построена аптека. Наша семья получила квартиру в 1955 г., муж работал трактористом на трелевке леса на тракторе ТДТ-40, а я организовывала первый детский сад, который расположился в одной половине двухквартирного дома, во второй половине была школа. В однокомплектной школе первой учительницей была Хилько Клавдия Петровна, второй – Катаева Антонида Ивановна. В нашей семье уже было трое детей: 2 дочери и сын, который родился в Октябрьской в 1955 г. Когда дети подросли, я вновь вернулась к культурно-просветительской работе. Это был апрель 1960 г. При клубе была организована библиотека, работник назывался – «красноугольщиком», клубный работник – воспитателем рабочей молодежи. Хотя клуб был на 150 мест со стационарной киноустановкой, еще был танцевальный зал и две комнаты: хозяйственная и для штаба народной дружины. Клуб являлся центром культурно-массовой и воспитательной работы. Большой вклад в эту работу внесли братья Матросовы: Николай Александрович был баянистом и художником, а Геннадий Александрович – киномехаником и оформителем наглядной агитации. Еще в клубе работали братья Упоровы: Владимир Иванович был художественным руководителем и заведующим, а Валерий Иванович – баянистом. Я возглавила клуб в 1962 г., проработала там до 1974 г. Рабочий комитет и сплавком Обвинского сплавного рейда очень много внимания уделял культурно-массовой работе. В клубе была хорошая художественная самодеятельность, которая являлась участницей районных и областных смотров художественной самодеятельности. Оборудование и костюмы, музыкальные инструменты были приобретены на средства администрации рейда и рабочего комитета. В клубе регулярно проводились все праздничные мероприятия для работников участка и всех жителей, все новшества в культурной жизни страны. В Октябрьском клубе проводились вечера передовиков производства, торжественная регистрация брака, «октябрины», вечера в честь участников художественной самодеятельности. В 1962 г. каждому участнику коллектива художественной самодеятельности «Колесо сплава», хор которого состоял из 40 человек, администрация рабочего комитета вручила подарки – струнные инструменты. Во время подготовки к смотру сплавщики освобождались от работы, и начальник участка С.А. Плотников сам лично проверял как идут дела. Интерес со стороны руководства являлся подтверждением того, что "что не хлебом единым сыт человек".

Ильинский РДК, участники смотра, 1967 г. "Яшкина сосна" в с. Кривец, февраль 1974 г.

В работе клубных учреждений принимали активное участие школа, библиотека, медицинские работники. Педагоги всегда участвовали в любом мероприятии, проводимыми в клубе. Был организован хор учащихся под руководством баянистов клуба. Матросовы и Упоровы занимались музыкальным образованием в школе и в детском саду. В школе училось до 200 учеников, постепенно с начальной школы она преобразовалась в восьмилетнюю. Рейд выделил средства на пристрой к школе и спортзал, так же на покупку спортивного инвентаря, в том числе лыж. Все это способствовало воспитанию детей и молодежи, которая занималась в спортзале по вечерам под руководством учителя физкультуры Манакова Николая Александровича. Учитель физкультуры устраивал среди работников участка спортивные соревнования по лыжам и волейболу. При клубе проводились спортивные акции для тяжелоатлетов, по стрельбе. Лыжники Октябрьского участка всегда участвовали в соревнованиях. Когда поселок начинал свое существование, комсомольцы часто играли в футбол и волейбол. На высоком берегу Обвы.

Зимняя сплотка древесины, 1960-е гг. Сплоточный агрегат, 1960-е гг.

С годами старый клуб пришел в негодность, было решено построить другой, но меньше по площади. Очень тяжело было расставаться со старым зданием. Партийное бюро долго доказывало, что нам нужен большой клуб. Но видимо тогда уже подумывали о свертывании молевого сплава, да и леса, вырубкой которых занимались в зимнее время сплавщики, оскудели. Один из руководителей Чермозского рейда сказал: «Скоро и новый клуб будет велик вам». Так и получилось. Библиотеке дали новое помещение, не очень удобное, одна большая комната. Книжный фонд подходил к 5 000 экземплярам, число читателей в период летнего сезона подходило к 200. Кроме того, книги, поступившие из библиотечной конторы, мы отправляли на другие участки рейда: в Шумиху, в Ерему, в Сретенский ЛЗУ, и другие. Работы было много. В библиотеке проводились: политическая и экономическая учеба коммунистов, чисто библиотечные мероприятия с учащимися и взрослыми. Места не хватало. Мы работали и чувствовали себя нужными для людей. В это время происходила централизация библиотечной системы и клубных учреждений. Профсоюзные библиотеки и клубы влились в непосредственное подчинение ЦБС и районного отдела культуры. Я проработала в Октябрьском клубе с 1960 по 1974 гг. В библиотеке я работала с 1974 г. до дня выхода на пенсию по возрасту, в 1990 г. И эти годы для меня, как и многих, кто работал с нами бок о бок, не только для себя, но и для людей, являются светлым воспоминанием об Октябрьском сплавном участке. "Лесного золота" нужно было много для страны. Сплавщики нашей Родины давали его вдвойне и в тройне. Правильно написал своей жене композитор Михаил Камский о нашем поселке: "Играет, светится над рейдом зоренька, горят веселые в поселке огоньки, в работе дружные и в жизни смелые поют у моря пролетарцы-сплавщики". Очень жаль, что поселок Октябрьский практически прекратил свое существование, и, в начале XXI в. превратился в развалины, просуществовав 50 с небольшим лет. О тех, кто не дожил до этого, память будет светлой. А тем, кто живет сейчас в поселке – здоровья и терпения, надеяться, что они не будут забыты.

Библиотека, пос. Октябрьский, 1981 г. Поездка в пос. Ильинский, март 1984 г.

Ракитин Иван Филимонович - член районной ветеранской организации.

Родился в 1944 г. в городе Чермозе в семье сталевара металлургического завода. Окончил среднюю школу, служил в рядах вооруженных сил СССР 3 года авиационным механиком 1-го класса. Затем работал 2 года в родном городе в узле связи монтером. В марте 1968 г. был выбран на освобожденную комсомольскую работу райкома КПСС. В дальнейшем трудился в Ильинском хлебокомбинате. Неоднократно выбирался на различные общественные должности. Любимое занятие - пчеловодство и написание мемуаров. Имеет сына и двух внучек.

Чёрмозский леспромхоз организовался в 1928 г. на базе лесного отдела Чёрмозского металлургического завода «Главуралмет» и именовался тогда «Чёрмозский леспромхоз треста «Уралмет». Как самостоятельная производственная структура существовал до октября 1957 г., до включения его в подчинение комбинату «Уралзападлес» управления «Пермлеспром». С этого времени он всю заготавливаемую и вывезенную на берега реки Чёрмоз древесину передавал Городищенскому рейду для дальнейшей отправки потребителю. Чёрмозский леспромхоз на протяжении всего периода занимался заготовкой, вывозкой и сплавом древесины до плотины металлургического завода с последующей передачей на топливо, а деловую древесину по узкоколейке перевозили через плотину на реку Каму, затем в плотах или водным транспортом отправляли в народное хозяйство. В летнее время этот производственный коллектив занимался сплавом древесины по реке Чёрмоз от Каргинского и Ивановского участков до Ониского молевым сплавом. Следует особо отметить то, что на этом лесоучастке древесину грузили на баржу и по реке Чёрмоз до заводской плотины доставляли в трюмах, тем самым берегли, не засоряли древесиной акваторию пруда. А далее Чёрмозский рейд придумал сплавлять древесину молем до середины Чёрмозского залива, чтобы там вести формировку и сплотку, вследствие чего затопил и оставил после себя много затонувшей древесины. Чёрмозский лесопункт – наиболее крупная самостоятельная единица в составе леспромхоза. Для управления производственным процессом был сформирован штатный персонал, бухгалтерия, производственная служба, управление железной дорогой, диспетчерский пункт, ремонтно-механические мастерские, своя электростанция. В состав лесопункта входили два производственных подразделения – Верхний и Нижний склады, вывоз древесины из леса вёлся паровозами, их было порядка пятнадцати. На одном из них работал и автор. Верхний склад (по его названию и определяется место заготовки древесины в лесу) находился на расстоянии 35-40 километров от центральной базы. До места работы лесозаготовительных бригад от центральной железнодорожной ветки шли ответвления – времянки, они зачастую в зимнее время прокладывались по снегу, при его таянии рельсы снимали и использовали в других местах. Довольно часто на таких железнодорожных времянках гружёные древесиной сцепы проседали между рельсами, и паровозной бригаде из трёх человек требовалось приложить серьёзное мастерство, чтобы вновь затянуть гружёную платформу весом порядка тридцати тонн на рельсы. С такой работой справлялись мы сами, без посторонней помощи. Были случаи, когда сам паровоз сходил и проседал между ветками, и тогда требовалась техника, чтобы его поставить на путь, но нашу бригаду такая участь обошла стороной. У нас машинистом работала опытная молодая женщина Мария Ивакина. На вид ей было лет тридцать, среднего роста, правильного и привлекательного телосложения, черты лица, особенно глаза, задерживают взгляд и запоминаются надолго, густые русые волосы уложены в короткую стрижку. С такой внешностью ей бы быть артисткой, блистать на сцене, а она – единственная женщина-машинист, ведёт гружёный состав с лесом общим весом порядка 500 тонн. Эшелон постоянно кидает из стороны в сторону по причине кривизны железнодорожного полотна. Постоянные проседания узкоколейки, крутые повороты, спуски, подъёмы требуют опыта, мастерства, а то и таланта машиниста. Мария всеми этими качествами обладала и ещё имела присущее только ей особое чутьё к коварствам и опасностям железнодорожной колеи. Сформировав состав в лесу, начинаем движение. Первая остановка – водокачка. На Каяшерке заправляемся сухими колотыми дровами и в путь. Впереди первый пологий длинный подъём перед лесоучастком Северный. Мария до упора по железке разгоняет состав, рассчитать надо так, чтобы запас пара в котле и дров в топке хватило до самого верха, так как закачивать воду в котёл и открывать дверцу топки при максимальной нагрузке на паровоз нельзя. И она мастерски с этой задачей всегда справлялась, не давая при этом буксовать колёсам. Для этой цели из песочницы локомотива тонкой струйкой подсыпается на рельсы песок. Самый, пожалуй, сложный и опасный участок – это после романовских полей, где идёт спуск с крутым поворотом. Если сделать ошибку на повороте, сцепы могут опрокинуться под откос, а дальше сразу идёт крутой подъём с выходом на 25-й лесоучасток, а там и до Нижнего склада недалеко! Эти тягачи-паровозы были сконструированы умело, талантливыми мастерами. Все тяжёлые тягловые узлы, движущая механика располагались в нижней части, почти на уровне колёс, и это придавало устойчивости при движении. Не припомню случая, хотя перед отправкой в армию работал недолго, чтобы сам паровоз сошёл с рельсов, а сцепы постоянно сползали, бывали случаи на поворотах, и опрокидывались. Муж Марии тоже водил такого же железного тягача. За один рейс, а это 12-15 часов, мы везли на Нижний склад, как правило, три сцепа по 25-27 кубометров и гружёную платформу с кряжами леса – 10 кубометров и более, и получается 100 кубометров деловой древесины за один рейс. В течение суток самое малое десять паровозных бригад вернутся из леса, гружённые деловой древесиной, которых на Верхнем складе трудилось 12-15 коллективов, и в каждой из них по 8-10 человек работающих. Такой объём деловой древесины за сутки поступал на Нижний склад для дальнейшей разделки. Работой занималась одна бригада. Они бензопилами резали хлысты на заданную длину, укладывали в штабеля, стягивали проволокой, получался готовый плот. Когда поднимались весенние воды в реке Чёрмоз, плоты ставили «подтопом» в плавающее положение, далее из них сплавными катерами формировали большие «сплотки». Подошедшие лесные буксиры потребителей ведут их вниз по течению реки Камы. А в летнее время эти рабочие перемещались на другое место, так называемый «балиндер», куда ставились гружёные вагоны с хлыстами леса, лебёдкой их разгружали, разделывали на нужные сорта и сбрасывали в воду. Далее уже на плаву мощными лебёдками стягивали в крупные плоты, готовые к буксировке. Под такими сцепками плотов, ждущими своего времени отправления, всегда водился крупный лещ, мы его из-под плотов вылавливали обычной удочкой, каждый насаживал на крючок свою приманку, бросали приготовленную заранее дома прикормку, в основном из круп. Руководство Чёрмозского лесопункта для своих рабочих и жителей города в выходные летние дни предоставляло один пассажирский вагон и открытую платформу для поездки в лес по грибы, ягоды, на сенокос. Однажды мы ехали на покос грести сено, и вдруг на ходу платформа съехала с рельсов. Машинист не сразу заметил и несколько метров тянул сцепку по шпалам – уж так трясло, хуже не придумаешь! В районе моста у речки Сабельки всех выкинуло, но испуганные пассажиры отделались только ушибами. Сенокосные угодья находились далеко и в труднодоступных местах. Мы косили в основном за прудом. Самый дальний участок для косьбы находился у речки Зверины, туда ходили с ночевой. Делали из еловых веток и травы шалаш для ночлега, заготавливали дрова, готовили на костре пищу… Мне нравилась природа, лес. Как правило, папа просыпался утром рано, ходил за водой к ручью, кипятил чай и будил меня, и такой привольной жизнью в лесу ночи три жили. Однажды, закончив сенокосные работы, он мне только тогда рассказал, что когда утром ходил за водой, обнаружил медвежьи следы, но промолчал. Если бы я узнал, что тут бродит медведь, сделал бы ноги с этого места. У Алексея Андреевича Котельникова отец водил сыновей косить за лесоучасток «Напарья», а это значительно дальше нашего покоса, об этом он мне сам говорил недавно. За тридцатилетний период лесозаготовительной деятельности на территории Чёрмозского района были вырублены все зрелые леса. Этот очевидный факт подтверждается ликвидацией в конце 1960-х гг. лесопунктов Напарьинского около деревни Комарихи, Усть-Напарьинского в верховье реки Чёрмоз, лесоучастков 25-го, Северного, Пожевки, Онино, Ерёма. Воспроизводством леса не занимались, после вырубки на лесосечных делянках растёт только осина да мелкий березняк. За прудом мы косили у реки Зверины, по дороге через осинник с ружьём я ходил до речки Чёрной, рыбачили и ночевали на Усть-Напарье, в Норке, и везде растёт только осина и мелкий березняк. Но в отдельных лесных местах лесорубы оставляли крупные ёлки-семенники. Кое-где мы с отцом развешивали борти, так как на эти ёлки хорошо летят пчелиные рои.

Чермозяне, с присущим только им менталитетом, унаследованном от поколения заводчан, а именно организованности, стойкости, мужеству, умению в трудные времена принимать правильные решения, основную ставку сделали на собственные возможности – трудовые и природные ресурсы. В первую очередь на освоение собственного лесосечного фонда, внедрение новых технологий для расширения ассортимента и выпуска продукции в пищевой отрасли, укрепление и расширение собственной строительной базы, изыскание возможностей для увеличения производства кирпича. Группа горожан вышла с инициативой продвинуть на высоком уровне строительство в городе завода с максимальным количеством рабочих мест и с условием, чтобы его продукция являлась малогабаритной. Обратились к местным жителям с просьбой собрать денег, кто сколько может, для поездки в областной центр и в Москву. В столице нашей Родины просьбе чёрмозских ходоков вняли, и было принято правительственное решение о строительстве в городе завода по производству электроустановочных изделий. В связи с ликвидацией металлургического завода, который снабжал электричеством город, возникла необходимость в новой линии электропередачи высокого напряжения для обеспечения города и мелких населённых пунктов стабильной электрической энергией, строительство которой пошло ускоренными темпами. В разы возросла радиофикация и телефонизация сельских населённых пунктов. Существующий промкомбинат открыл новые виды производства по выпуску кондитерских изделий и соков из местного сырья, переработке грибов, ягод, а также увеличил производство качественного кирпича. Расширился рыбный промысел, бытовое обслуживание населения. Значительно энергичнее стало развиваться сельскохозяйственное производство. Для его эффективного руководства и качественного использования земли мелкие колхозы объединились в масштабное производственное объединение – совхоз «Чёрмозский», в связи с чем значительно ускорилось строительство животноводческих помещений, комплексных зерносушилок, мастерских по ремонту сельскохозяйственной техники, жилья. Повысилась урожайность зерновых культур, увеличилось поголовье дойного стада, его продуктивность. Имея в наличии супесчаные земли, совхоз стал специализироваться на выращивании картофеля, увеличив посадочные площади до двухсот и более гектаров. Картофелем кормили город Березники, за которым березниковцы прибывали водным транспортом – баржами. Активизировались общественные структуры, партийные, профсоюзные и комсомольские организации. Они значительно больше и увереннее стали оказывать поддержку администрациям трудовых коллективов по улучшению условий труда и быта работников, оздоровлению. Власти города и руководство трудовых коллективов предметнее оказывали помощь развитию молодёжного движения. Перед всеми жителями города стояла основная задача – наведение чистоты и порядка, что безоговорочно выполнялось. Город выглядел чистым, освещённым, зелёным, а любимый городской сад – обихоженным, красивым. В выходные дни по вечерам в саду играла музыка, было многолюдно, весело, танцевали пары. Численность населения города в связи с ликвидацией завода уменьшилась, но незначительно, всего на 1,5 тысячи человек. Многие рабочие уехали со своим предприятием в Свердловскую область зарабатывать горячий льготный стаж, как, например, уехал с семьёй в Алапаевский район мой сосед комбат-сталинградец Морозов Василий Фёдорович, но потом все они вернулись в родной город. Небольшая убыль жителей была связана и с ликвидацией района. На начало шестидесятых годов в городе постоянно проживало более 12 тысяч человек. Главные улицы в вечернее время были полны жителями, особенно много было молодых людей. Любимые места сбора и развлечений – это перекрёсток у бывшего горсовета, средняя школа, городской сад, причал. Горожане жили самодостаточно, с уверенностью в завтрашнем дне. Все жители были обеспечены работой как в самом городе, так и на заготовке древесины. Лесная промышленность, которая была градообразующей, хорошо оплачивала труд своих работников, обеспечивала в достаточном количестве продуктами питания, добротной одеждой, бытовой техникой, машинами, мотоциклами. Для этого специально были созданы свои отделы рабочего снабжения. К тому же основные продукты питания чермозяне производили на своих личных подворьях, приусадебных участках. В городе в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов в частном секторе имелось более семисот дойных коров, треть горожан держала поросят, телят, коз, птицу. Сенокосных площадей на всех не хватало, косили за прудом хвощ, осоку, в лесах выкашивали дорожки, полянки, но зато после трудового лета, зимой, стол ломился от своей продукции. Мы, дети, росли сытыми, хорошо одетыми, обутыми. К примеру, за мой трудовой вклад в хозяйство в качестве поощрения мне купили двуствольное ружьё, лодку и мотор «Стрела», велосипед, гармошку-двухрядку, на которой играть я так и не научился (а вот моя двенадцатилетняя внучка Лена на районном фестивале искусств заняла первое место в игре на пианино). Мы росли крепкими, здоровыми, бегали на лыжах, коньках, играли в футбол, много времени проводили на пруду, охотились, ловили рыбу. Бывшие работники металлургического завода, которые славились своим опытом и рационализмом, вспомнить хотя бы, как достойно они выполнили приказ Верховного Главнокомандующего по выплавке металла для производства касок, впоследствии применяли их на других предприятиях и в быту. Мой папа Филимон Васильевич, будучи на пенсии, работал на водокачке, он придумал и смастерил из двух болтов специальное устройство для извлечения из скважин упавших туда труб. Мой сосед Башков Николай Максимович, фронтовик, делал из дерева липы лодки-долблёнки, удобные для охоты и рыбной ловли. Семакин Пётр Андреевич, выйдя на пенсию, солил рыбу сигового посола: ранней весной закапывал бочку с рыбой в погреб вместе со снегом, а в середине лета бочонок вытаивал с готовым продуктом. Таким методом многие чермозяне запасались и мясом на лето. Новиков Феофил Денисович сконструировал приёмник, а работая в составе управления лесопункта, изобрёл устройство по подаче пара для гашения выбрасываемых искр из топки паровоза. Культурная жизнь тоже была на высоте – концерты, мероприятия, много желающих участвовать в художественной самодеятельности, любой мог применить свои таланты в драмкружке, танцах, вокале. Я не участвовал, но жена моя Антонина Павловна пела в хоре, ездила с ним на районные и краевые фестивали. Работал музей, библиотеки, кинотеатр «Прогресс». Можно сказать, что в эти годы город Чёрмоз переживал свой расцвет.

Мой папа Филимон Дмитриевич родился в 1898 году в д. Галанино будущего Каменского совета. Образование имел четыре класса. При той системе подготовки этого вполне хватало, чтобы хорошо разбираться в государственном устройстве и жизни людей в странах Ближнего Востока. Его тянуло к этой тематике, потому что он хорошо знал Библию, а там зародилось христианство. И меня научил читать старославянский текст с четвёртого класса. Участник Гражданской войны, кавалерист, воевал под командованием Фрунзе в Средней Азии. Видел и слушал Троцкого, когда тот приезжал в Туркестанский военный округ. После установления там власти Советов был демобилизован. Вернулся в свою деревню. Жили хорошо, имели десять коров, две лошади, два жилых дома. Пришла пора коллективизации. Всё хозяйство и жилой дом добровольно сдали в колхоз, папу поставили бригадиром. Но крестьяне работать в колхозе не хотели, зачастую приходилось принуждать людей к труду. Такая жизнь и порядки моему отцу не понравились, он сумел вырваться из колхоза, уехал в Чёрмоз, затем перевёз туда и мою маму. Это было перед войной. Там устроился на завод, обучился и стал сталеваром. Был хорошим хлеборобом – стал хорошим металлургом, за что был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Во время войны, выполняя приказ Верховного главнокомандующего, сумели на листоделательном заводе выплавить и прокатать броневой лист, который на лошадях возили на станцию Григорьевскую, оттуда отправляли в город Лысьву, где его нагревали и штамповали из него каски. Вся наша армия была одета в лысьвенскую броневую каску, превосходившую немецкую, так как металл для неё выплавлялся на древесном угле. Я родился в самом конце войны, и так уж сложилось, что мне не пришлось испытать трудностей в недостатке питания, одежде, учёбе. В 1960-е годы моего папу на собраниях постоянно выбирали квартальным. К выполнению общественной работы относился по-хозяйски. В нашем микрорайоне, как и во всём Чёрмозе, был порядок. Каждый житель прилегающую к дому территорию весной убирал под метёлку, любая древесина и колотые дрова складировались только за забором. На пересечении улиц и у ключика для водозабора – ночное освещение, в каждом квартале в пожароопасный период – дежурство. Многие работы по благоустройству жители выполняли своим трудом: настилали деревянные тротуары, ремонтировали колодцы, ключики, оборудовали место для полоскания белья. Даже мы, школьники, после занятий сами из снега строили горки и всю зиму с них катались. Особо хочу отметить в юношеские годы наше увлечение после учёбы рыбалкой, охотой, лыжами, и никакого курения, никакого вина. Родители всегда держали скота, пчёл, и нас приучали к крестьянскому труду. Мой отец, уже в возрасте восьмидесяти пяти лет, на сенокосе, когда подгоняла надвигающаяся гроза, с целью высвободить сильные руки для метания сена сам забирался на стог и вполне там управлялся – и ноги не дрожали, и голову наверху «не обносило». За всю жизнь ни разу он не лежал на больничной койке, не принимал лекарств, только в восемьдесят лет почувствовал, в каком месте находится сердце. Баня у нас топилась с открытой каменкой, то есть по-чёрному, зато в такой бане пар бывает сухой, никакого угара. Парился отец всегда в рукавицах, в шапке, по пять-шесть заходов, и меня втянул по-жаркому париться. Я и сейчас могу потягаться на выносливость в парилке. Все годы у моего отца прошли в физическом труде. К соседям, знакомым, жителям города всегда был доброжелателен, многим помогал в плотницких работах. И к нему люди относились с уважением, до сих пор, кто его знал, вспоминают добрыми словами. Умер в возрасте девяноста лет, рядом с мамой покоится на городском кладбище. Пусть земля будет им пухом.

Бывшая деревня Серково Каменского сельского совета прошла весь исторический путь совместно со страной. Она приняла активное участие в коллективизации сельского хозяйства, индустриализации страны, развитии оборонного потенциала. А пришло время, вместе со своим народом встала на защиту родины. Жила, развивалась, сполна вносила нелёгкий крестьянский труд в развитие отечественного производства. Уклад труда, жизни и быта до коллективизации – это замкнутый в пределах собственной деревни цикл производства с продажей излишков скотоводческой и земледельческой продукции для приобретения товаров повседневного пользования. У каждого главы семьи был собственный надел земли, которого хватало для жизни. Обработка пашни и уборка урожая обходилась своими силами, а молоть зерно возили на частные мельницы, которых было в достаточном количестве. Продукты питания использовались свои, натуральные, которых вполне хватало, чтобы хорошо питаться, излишки продавали на рынке. Много одежды носили собственного изготовления, из льна, шерсти. Скот выгуливали в черте деревни, которая была обнесена изгородью из жердей, так как в округе были логова волков. Осенью, во время натаскивания молодых волчат к охоте, они, перепрыгнув через ограждения, вытаскивали овец. Отдельные жители занимались бортничеством. Из воспоминаний моего папы Филимона Дмитриевича. Когда он был неженатый, жил со своими родителями. Они имели два дома, шесть коров, две лошади, инвентарь для обработки почвы, растили быков, поросят, овец на мясо, выкачивали из круглых бортней мёд. В большом количестве продавали произведённую продукцию по установленным ценам государству, также выплачивали нормированные налоги. В зимние месяцы они были хорошими столярами, плотниками, ездили в близлежащие деревни наниматься на работы с древесиной. Перед войной мои родители переехали в город Чёрмоз. Папа устроился на металлургический завод. Был хорошим хлеборобом – стал опытным сталеваром, за что был награждён правительственными орденами, прожил до девяноста лет. Образование имел четыре класса. Он по тем временам был хорошо образованный и говорил о том, что крестьянство до периода коллективизации, которую он воспринял вполне положительно, кормило всю страну, много за границу продавали хлеба, мяса, мёда. По указанию сверху, особенно в период 30-х годов, жителей деревни Серково брали на лесозаготовительные работы, на заготовку пихтовой лапки. Когда началась Великая Отечественная война, всё взрослое мужское население призвали в армию. Участвовали в боях, награждены орденами и медалями. Из рассказов ныне здравствующих родственниц моего папы по крови, 90-летней Евдокии Прокопьевны Зыряновой и 94-летней Анны Прокопьевны Коняевой, они выращивали и убирали лён. По норме за день надо было вырвать пять соток, связать триста снопов, которые затем сушили, мяли, чесали, пряли и сдавали на Ильинский льнозавод. Работали на лесозаготовках в Шеметах. Старшая сестра в семнадцать лет окончила курсы трактористов, работала бригадиром тракторной бригады. В войну на трудодень давали три килограмма зерна. Существовал и продналог, всем хозяйствам надо было обязательно сдать в год 350 литров молока, 40 кг мяса. Мои дяди, Александр Фёдорович Поносов и Прокопий Фёдорович, в пятидесятые годы в зимнее время приезжали к нам в Чёрмоз торговать мясом, маслом, солодом, брагой. Зачастую с ними на торги прибывали и другие жители деревни. Вместе им было безопаснее преодолевать расстояние в один конец более 50-ти километров. Александр Фёдорович в целях безопасности возил с собой охотничье ружьё, у других тоже имелись предметы самозащиты. В те времена в зимнюю ночную пору с выручкой от продажи было небезопасно ездить. У Александра Фёдоровича своих собственных детей не было, он до последних дней своей жизни меня любил и уважал. Жители деревни Серково в самый тяжёлый период первых пятилеток, когда закладывались основы различных отраслей народного хозяйства страны, приняли в этом самое прямое участие. Они всю жизнь трудились в коллективном хозяйстве, а также и у себя на подворье. Ни разу ни от кого из них не слышал обид и упрёков на власть, законы, мирно жили, трудились, растили детей. Труд крестьянина был и по сей день является далеко не лёгким, но тот, кто трудится на земле, в любые исторические периоды жил хорошо. Мы часто ездили в эту деревню на покос, заготовку и распилку дров, забивали выращенный скот на подворьях. Если предвиделась в хозяйстве работа с привлечением помощников, то хозяин накануне убирал барашка и после работы всех угощал свежим жарким. Нормы выработки были большими, оплата труда низкая, но у всех имелись надёжные источники пополнения доходов. Это личное подворье, для содержания которого колхозам выделялись покосы, техника для заготовки и подвозки сена, зерно по установленным закупочным ценам на корм скоту. По меркам тех времён, все жили вполне достаточно, в праздничные дни накрывались хорошие столы. Жители деревни были гостеприимны, хлебосольны, доброжелательны, верующие. В период концентрации и специализации сельскохозяйственного производства им предлагались другие населённые пункты в границах этого сельского совета, но они родные места не покинули. Сам я привык и обучился крестьянскому труду, и в самом начале 90-х годов, отчётливо поняв, что нас ждут непростые времена, мы с женой Антониной Павловной срубили и поставили конюшню, приобрели стельную тёлку, овец и со своим личным подворьем, с землёй, пчёлами, стали жить хорошо, в достатке. Так и не поняли, что значит термин «лихие 90-е годы».

27 февраля 1956 года в 10 часов утра в последний раз прозвучал заводской гудок. Жители города собрались на горе, а мы, учащиеся начальной школы, организованно были выведены в городской сад к ротонде – это наиболее высокая часть горы. Мы вместе со старшими простились с заводом, затем прозвучал взрыв на заводской плотине. Вода добросовестно служила заводу 200 лет, она его и погубила. Заводские корпуса настолько были прочно сложены из кирпича, что разрушались только посредством подрыва. Последней была взорвана сутуночная труба, она была настолько крепкой, что от сильнейшего удара снизу выдержала, не развалилась, с неё только сшибло молниеотвод, а она гордо и величественно медленно стала заваливаться в юго-восточном направлении, образовав длинный вал метров на тридцать из больших обломков спёкшегося кирпича. Жители по этим грудам ходили, но ценных, пригодных для использования, кирпичей не было. В результате образования Камского водохранилища изменилась экономическая основа жизни как города, так и Чёрмозского района, ведущую роль стала играть лесная промышленность. Сельское хозяйство, несмотря на значительные потери сельхозугодий и кормовой базы, сумело сохранить достигнутые ранее результаты. Расширяется сеть учреждений народного образования. В 1959 году в Чёрмозском районе насчитывалось 47 школ, включая 4 средние, 11 семилетних, 27 начальных, 4 рабочей и сельской молодёжи. На 1 сентября 1956 года число учащихся составляло 6605 человек. В районе проживало в 1959 году 49,5 тысячи жителей, в городе – 14,8 тысячи. Активно развивалась культурная жизнь. В городском Доме культуры постоянно проходили концерты, спектакли, как правило, при полном аншлаге. Учащимся обычно доставались места на балконе, и мы были довольны хорошим обзором как сцены, так и партера. Хорошо запечатлелось в памяти начало пятидесятых годов. Вскоре после войны в воскресные дни в центре города у киосков, расположенных рядом с рынком, встречались демобилизованные боевые друзья, рабочие города, мой папа иногда тоже в эти дни, как и все, ходил при орденах. Забронированных для нужд фронта рабочих правительство страны во время войны и после её окончания неоднократно награждало высокими государственными наградами, в том числе и моего отца. У торговых киосков стояли столы, стулья, кто сидя, а кто и стоя выпивали фронтовые сто граммов. Отлично запомнил, как мы, пацаны, разглядывали награды у всех присутствующих. К нам на костылях подошёл мужчина в застёгнутой телогрейке, выше среднего роста, на вид уже немолодой, лет пятидесяти, без головного убора, правильные черты лица, побритый, выглядит привлекательно, интеллигентно. Этот приятной внешности мужчина, стоящий на одной ноге, вместо другой болталась штанина, задал нам вопрос: «Пацаны, что лучше: или нога в кустах, или грудь в орденах?» Мы вразнобой отвечали, кто как, а он говорит: «А у Ваньки Калинина и то, и другое есть: и нога в кустах, и грудь в орденах». Расстегнул телогрейку, и на его гимнастёрке заблестели ордена. Их было много. Фронтовик нам рассказал, что он командир пулемётного расчёта, был тяжёлый бой, разорвавшимся снарядом ему оторвало ногу. Ещё многое поведал этот отважный солдат, но чтобы ненароком не исказить факты, не пишу. Помогите мне разыскать его родственников. Вообще, кто-то помнит этого боевого командира? Мы, дети, рождённые в 40-х годах, свой досуг организовывали сами. В зимнее время после занятий в школе строили из снега ледяные горки (катушки), украшали их ёлками, принесёнными из леса, умудрялись осветить электричеством. Народу в вечернее время на катушки приходило много, и самых различных возрастов. Увлекались лыжным бегом, тренировались в основном в Башином логу. Подлёдным ловом рыбы занимались почти всю зиму. Летом на лодках ездили на ту сторону пруда, весной и осенью охотились на водоплавающую дичь. Рыбацких домиков было настроено такое количество, что на всех хватало. Много раз на моторной лодке ездил на охоту с соседом, боевым комбатом-сталинградцем Морозовым Василием Фёдоровичем. Он умел на звук в сумерках на лету сбивать чирка, меня обучал, но такого мастерства я не мог достичь. Однажды после вечерней зорьки, отстрелявшись, я говорю: – Дядя Вася, у меня мотор уросливый, плохо заводится, расскажи что-нибудь о вой-не, он сразу заведётся. – Но раз ты так хочешь, слушай. Сталинград. Взяв в кольцо фашистскую группировку, мы готовы были сбросить их в Волгу, для этого у нас хватало сил и средств, но Верховный главнокомандующий издал приказ: только капитуляция, что впоследствии и было выполнено – 330 тысяч солдат и офицеров германских войск сдались. Военнопленные солдаты и офицеры работали и при заводе. Они выращивали капусту за складскими помещениями ОРСа Чёрмозского рейда. Об этом мне рассказывал сосед Семакин Пётр Андреевич, который водил их на работу и обратно, а жили они в бараках, в каких, не помню. Также дядя Петя отмечал их аккуратность, безупречное соблюдение графика работы, чистоплотность и обязательное наличие зеркальца, при помощи которого они приводили себя в порядок. В те послевоенные годы руководство Чёрмозского района принимало много решений по развитию экономической самостоятельности, рассчитанных на длительную перспективу. Казалось, ничего не предвещало перемен. Но они наступили. 4 ноября 1959 года выходит Указ Президиума Верховного Совета РСФСР, в соответствии с которым в Пермской области ликвидировано десять административных районов, в том числе и Чёрмозский. Так закончилась история Чёрмозского района...

Галина Ильинична Фоминых родилась и выросла в семье сталевара, орденоносца Чёрмозского металлургического завода Ильи Фоминых. Её родители были опытными огородниками, и с детства приучили свою дочь умелому обращению с землёй. Это и стало её любимым занятием на всю жизнь – цветы, сад, огород. Жила семья Фоминых в подгорной части города – это прекраснейшие низменные места. Рядом созданный руками людей ещё во времена Строгановых красавец пруд, напротив завод – регулярно, через каждый час подающий гудок. Напротив их дома стояли большие печи, где обжигали берёзовые, просмоленные чурки для получения древесного угля, необходимого мартеновским печам, чтобы выплавить высококачественное кровельное железо. Дальше шли леса, богатые ягодами, с большими клюквенными плантациями. Как и она, я тоже любил бывать в этих местах и собирать лесные дары природы. Вдоль реки Камы до затопления были большие площади мощной травянистой растительности, их называли «графские луга», там чермозяне заготавливали сено скоту, и мы ежегодно ставили там сено. Там маленькая Галина и приобрела первые навыки в косьбе, бегала туда за ягодами, за земляникой, калиной. На заливных лугах рвала чеснок, такой он вкусный казался! Со старшим братом Галины мы на лодке рыбачили в пруду, рыбы в те времена в речке было много, я практически вырос на этом пруду. Фомины держали корову, гусей, кур. Галина была первой помощницей маме в работе по дому и по уходу за живностью, всё у неё получалось быстро и ладно. У заводчан, как правило, жёны не работали, занимались домашним хозяйством, детьми, а их в семье было трое. Управившись с делами, Галина бежала на проходную встречать отца с работы, и всё рвалась пройти на завод, но охранники её не пускали, говорили, что маленькая ещё. И правильно поступали, потому что в мартеновском цеху, где работал отец, стояла такая жара, что я, будучи в том время намного старше её, более пяти минут там не выдерживал. Как выяснилось совсем недавно, оба наших родителя во время войны выполняли приказ Верховного главнокомандующего. И в сложнейших технологических условиях сумели перейти с производства кровельного железа на выплавку стали для солдатской броневой каски, за что были награждены высокими государственными наградами. В школьные годы Галина Ильинична прошла все три организационные структуры юношеского движения: была октябрёнком, пионером, комсомолкой и принимала самое активное участие в работе этих объединений, так как обладала талантом организаторской работы и общения с людьми, а уже в зрелом возрасте, набравшись опыта, успешно вела работу с молодёжью и взрослым населением города. Входила в состав редколлегии школьной стенной газеты, где и приобрела первые навыки владения пером, которые впоследствии успешно развила, участвовала в художественной самодеятельности, блистала на сцене Чёрмозской школы, Дома культуры, ездила с концертами в близлежащие к городу сёла и деревни. Ко всему этому, ещё и занималась спортом. Зимой обожала кататься на лыжах, коньках, принимала участие в соревнованиях. Помнит, как с удовольствием встречали зиму, и каждый год обязательно расчищали лёд на речке Якинке и устраивали каток. В летнее время любила бег на разные дистанции. После окончания средней общеобразовательной школы Галина Ильинична устроилась на работу в метеослужбу города. Вскоре её избрали в состав комитета комсомола Чёрмозского горсовета. В свою бытность секретарём комитета комсомола я произвёл перераспределение обязанностей и одновременно обозначил пятёрку сильнейших по их организаторским способностям. Галина Ильинична входила в этот состав, ей поручили идеологическую работу с молодёжью, а во время выборов и с населением города. Из всех комитетчиков, а их было более двадцати человек, она отчётливо запомнилась поразительной быстротой в движениях, аккуратностью и стилем в одежде, привлекательным внешним видом и исполнительностью. Молодёжное объединение всей социальной инфраструктуры города составляло вместе с несоюзной молодёжью порядка ста двадцати человек. Эти пять человек в основном и тянули всю работу, за счёт их мы и могли поддерживать такую большую молодёжную организацию в рабочем состоянии. В дальнейшем, так уж сложилась жизнь, из всех, кто во второй половине шестидесятых годов находился в эпицентре молодёжного движения, остались только мы двое. Метеослужбе Галина Ильинична отдала 43 года. В первые годы транспортом для передвижения метеорологов служила лошадь, которую сами содержали, заготавливали для неё сено. Затем появился катер, увеличилось количество метеопостов и обслуживающего персонала. Сейчас уже Галина Ильинична на пенсии, больше времени отдаёт семейным хлопотам и любимым увлечениям. Ходит в лес за грибами, за ягодами, не забывает и реку, работает в саду, на огороде. Две дочери живут и работают в городе, обе закончили институт, у старшей есть 12-летний сын, который летом живёт у бабушки. Она и сейчас, как в юные годы выделяется среди своих сверстниц живым умом, энергичностью, активной жизненной позицией.